Реальность жизни детей третьей культуры

Эллен Махони — классический пример ребёнка третьей культуры. Родившись в семье американцев, она дважды переезжала внутри США, прежде чем в возрасте семи лет переехать в Японию из-за работы её отца в компании IBM. Затем она вернулась в США, где училась с седьмого по десятый класс, после чего переехала в Сингапур, чтобы закончить 11-й и 12-й классы. В 18 лет она уехала в Огайо для поступления в университет.

Она ожидала, что процесс адаптации в университете пройдет для неё гладко. Она объездила мир, её родители были из Нью-Йорка, и она свободно владела английским языком. Значительную часть времени она провела в США, обучаясь в средней и старшей школе. Однако переход в университет оказался гораздо более трудным, чем она предполагала. 

«Я ощущала полное отчуждение от американцев», — отмечает она. «Я не понимала культуру, не воспринимала их чувство юмора. Мне было трудно уловить культурные отсылки и даже разделять ценности». Она ощущала глубокое одиночество и сталкивалась с трудностями в поддержании здоровых отношений. Когда ситуация становилась сложной, она предпочитала уходить, а не бороться. 

Сегодня Махони — успешный предприниматель. Её глобальное мышление, умение свободно ориентироваться в мире и открытость — ключевые черты детей третьей культуры — сыграли важную роль в построении её карьеры и жизни. Ранние трудности, связанные с поиском идентичности и чувства принадлежности, привели её к созданию карьеры, направленной на понимание детей третьей культуры и помощь школам, в которых они растут. В 2013 году она основала программу Sea Change Mentoring, которая предлагает социально-эмоциональное обучение, адаптированное для международных школ и ориентированное на создание среды, богатой межличностными связями, способствующей обучению и благополучию.  

Определение детей третьей культуры 

Доктор Рут Хилл Усим и её супруг Джон Усим, оба социологи, впервые ввели термин «дети третьей культуры» в 1950-х годах. Однако он стал широко распространённым в 1970-х годах после публикации работы Дэвида Поллака и Рут ван Рекен Third Culture Kids: The Experience of Growing Up Among Worlds (Дети третьей культуры: опыт взросления в условиях многокультурной среды). В этой книге были выделены некоторые общие сильные стороны детей третьей культуры, такие как языковые навыки, глобальная осведомлённость и устойчивость. В 2024 году понимание мира и способность уверенно ориентироваться в нём рассматриваются не только как привилегия, но и как сверхспособность.  

Однако авторы также выделили несколько общих трудностей, таких как непривязанность к какой-либо культуре, трудности в построении долгосрочных отношений и проблемы с восприятием собственной идентичности.

«Независимо от того, насколько человек может быть счастлив, живя за границей — а я, безусловно, была очень счастлива, будучи ребёнком третьей культуры, — всё равно остаётся ощущение отсутствия принадлежности и возникают трудности в поиске собственной идентичности», — говорит Элизабета Лэмб, исполнительный директор школы Compass International в Дохе, являющейся частью сети Nord Anglia Education. 

Лэмб, британка по происхождению, сейчас живёт в своём 23-м доме и в девятой по счёту стране. В детстве она жила в Гонконге, Германии и на Кипре, а также несколько раз переезжала по Великобритании — всё это было связано с военной службой её отца. Она считает, что этот опыт сделал её открытой, авантюрной, экстравертной и гражданкой мира. В то же время она признаёт, что с этим опытом связаны и определённые трудности.

«Есть вопросы, на которые я не могу дать ответ в свои 50 лет, хотя не могла ответить на них и в 10 лет, например, "Откуда ты родом?". У меня по-прежнему нет чёткого ответа». 

Собия — ребенок третьей культуры, которая в настоящее время воспитывает троих мальчиков в Абу-Даби. Она родилась в Великобритании в семье иммигрантов из Пакистана, её муж — швед и их сыновья всегда жили за границей. «Будучи ребенком третьей культуры, я осознаю, что мои дети могут почувствовать отсутствие принадлежности, и я не хочу, чтобы это случилось с ними», — говорит она. Она переживает по поводу переезда из Абу-Даби в Лондон, где, вероятно, мальчики будут учиться в университете. «Хотя они британцы, они никогда не жили в Великобритании. Поймут ли их и смогут ли они понять другую культуру?

Махони определяет детей третьей культуры как «лиц, растущих в пограничном пространстве». Первая культура — это культура родителей ребенка или культура, к которой они принадлежат. Вторая культура — это культура страны или стран, в которых ребенок воспитывается в результате профессиональной деятельности его родителей. Третья культура — это совокупность общих переживаний, растущих в международной и мобильной среде, обусловленной работой их родителей. 

«Мои дети — граждане мира» 

Сегодня школы и родители гораздо более осведомлены о трудностях и возможностях воспитания детей вдали от «дома». «Мои дети — граждане мира», — утверждает Собия, что является фактором, который отличает их как личности, как для университетов, так и для работодателей. Ребенок третьей культуры растет в более разнообразном сообществе, что часто способствует развитию у него более открытого и гибкого мышления.

Они были знакомы с различными религиями и культурными нормами; у них есть глубокий жизненный опыт, основанный на учете множества точек зрения. Махони отметил, что такие дети, как правило, являются «отличными коммуникаторами», способными считывать язык тела и социальные сигналы таким образом, как это не всегда удается подросткам из более однородных сообществ. 

Такие понятия, как «принадлежность» и «идентичность», сегодня признаются и ценятся гораздо больше, чем даже десять лет назад. В то же время глобализация делает возможным найти нечто знакомое практически в любом уголке мира. Развитие технологий предоставляет детям, которые переезжают, гораздо больше возможностей для поддержания связи, чем было у предыдущих поколений — от Snapchat и WhatsApp до многопользовательских видеоигр. 

Но эти изменения могут скрывать более глубокие проблемы, с которыми сталкиваются дети третьей культуры — а именно, формирование устойчивых отношений и построение собственной идентичности, что является ключевыми задачами детства и подросткового возраста.

Какие меры могут предпринять школы для поддержки детей третьей культуры и их семей?

Руководители школ утверждают, что создание глубокого чувства общности — ключевой фактор. «Принадлежность для нас — это принадлежность к нашему школьному сообществу», — говорит Тим Ричардсон, директор Британской школы в Гуанчжоу, входящей в сеть Nord Anglia Education. «Наиболее важно для наших учеников и их семей то, что независимо от того, откуда они приехали и куда могут направиться через шесть месяцев, год или два, — в настоящий момент они принадлежат нашему сообществу, и это обогащает их жизнь». Это чувство формируется не только за счёт академических занятий, но также через социальные мероприятия, поездки и внеурочную деятельность.

Ричардсон утверждает, что каждый год состав классов пересматривается с целью снижения числа группировок и повышения адаптивности среди учащихся. Новым ученикам назначаются «друзья по классу», а когда ребенок узнает, что ему/ей предстоит переезд, школа может почти сразу найти кого-то, кто уже жил в этом месте. Учебная программа является глобальной, с акцентом на местную культуру. Глобальный кампус Nord Anglia предоставляет цифровую образовательную платформу, которая способствует сотрудничеству между детьми со всего мира, а также помогает развивать эмпатию. 

Собия согласна с этим, подчеркивая, что сильное чувство общности в школе может служить своего рода буфером от внешних изменений. «Сообщество школы замечательное, и поэтому мы можем справляться с тем, что происходит вне школы», — сказала она. 

Из собственного опыта как руководителя школы, так и матери детей третьей культуры Лэмб поняла, что поддержка родителей также имеет ключевое значение. В конце концов, для учеников это может быть единственная жизнь, которую они знают. Но для родителей, находящихся в своей первой командировке, мир внезапно становится совершенно незнакомым.

«Если мы позаботимся о родителях и обеспечим их безопасность, дети будут чувствовать себя более уверенно», — утверждает она. 

Хотя достигнуты определённые успехи в признании уникальных потребностей детей третьей культуры, значительная часть работы ещё предстоит. Лэмб надеется, что будет больше поддержки в виде консультантов, особенно в подростковом возрасте, когда ученики наиболее подвержены психическим проблемам, связанным с изоляцией. Переход в университет является сложным этапом, и иногда студентам требуется возможность поговорить с кем-то, кто не является ни терапевтом, ни преподавателем, ни родителем. «Иногда им достаточно полчаса в тихом месте, чтобы поговорить и быть услышанными», — отмечает она. 

Махони призывает школы привлекать выпускников для помощи в адаптации. Она проводит фокус-группы с подростками по всему миру, и они больше всего хотят получать советы от сверстников, а не от взрослых, чья жизнь слишком далека от их собственной. Она также предлагает школам уделять внимание не только тем, кто уезжает, но и тем, кто остаётся.

Что могут сделать родители: сделайте семью опорной точкой

Собия, мама троих мальчиков в Абу-Даби, говорит, что формирование сильного чувства общности в семье является основой для благополучия детей. «Мы всегда говорим о нашем семейном доме, о нашем единстве», — говорит она. «Где бы мы ни находились, это и есть наш дом. Это наша безопасная зона».

Подготовьтесь к переезду заранее, чтобы он прошёл успешно 

Иногда взрослые считают, что дети всё понимают, хотя на самом деле им многое непонятно. «Нужно объяснять, что происходит», — говорит Ричардсон. Детям важно рассказать, что появилась новая работа, приходят новые возможности. Да, некоторые вещи изменятся, но многое останется прежним. Семья будет вместе. Дружбу можно сохранить, даже находясь далеко друг от друга.

Ричардсон вспоминает, как в детстве переехал в Дубай, задолго до того, как Дубай стал международным центром. Его мама, будучи учителем, нашла время, чтобы объяснить, что происходит. В его деревенской школе даже провели собрание, посвящённое Дубаю — мероприятие, в организации которого, как он предполагает, мама сыграла ключевую роль. «Если вы переезжаете, убедитесь, что понимаете и осознаёте, насколько это важно для вашего ребёнка», — говорит он. 

Взаимодействуйте со школой 

Обязательно информируйте школу о происходящем и обращайтесь за поддержкой. Как отмечает Ричардсон, такая поддержка может включать как помощь в поиске подходящей школы в новой стране, так и помощь в нахождении людей в текущей школе ребёнка, которые могли бы жить в этой стране. 

Прогресс достигнут, но многое ещё предстоит сделать 

Осознание и принятие проблем, с которыми сталкиваются дети третьей культуры, стало гораздо более распространённым. Махони вспоминает, как семь лет назад она говорила с директором одной уважаемой международной школы в Азии, предупреждая его о ментальных проблемах. Её «вежливо отстранили». Несколько лет спустя директор школы был глубоко обеспокоенный резким ростом тревожности и депрессии среди учеников. «Я думаю, что мы ставили академические успехи выше психического здоровья детей», — признался он ей. Он хотел знать, что можно сделать. 

Он, безусловно, не единственный. 

«Развитие эмоционального интеллекта у детей — это одно из лучших, что можно сделать с раннего возраста», — говорит она. «Это даёт им навыки, необходимые для того, чтобы справляться со сложным детством». 

Махони принимает эти вызовы и с готовностью подчеркивает, что не хотела бы иной судьбы. «Я чувствую огромную привилегию в том, что выросла в межкультурной и международной среде».

О Дженни Андерсон 

Я — журналистка и автор с 20-летним опытом работы в таких изданиях, как The New York Times и Quartz, лауреат премий. В настоящее время я сосредоточена на вопросах образования: что должны знать дети, как лучше всего их поддерживать и какую роль играет технология. Моя последняя книга The Disengaged Teen: Helping Kids Learn Better, Feel Better, and Live Better (Crown, 2025) доступна для предварительного заказа здесь. Следите за мной, подписавшись на мой бесплатный Substack How to Be Brave.